Хорошее представление об умонастроениях данной части общества дает дискуссия, опубликованная в "Новой газете". Помимо откровенно враждебной статьи бизнесмена и депутата Александра Лебедева, называющего другоросов политическими провокаторами и проходимцами, в этом номере напечатаны критические рассуждения писателя Андрея Чернова и правозащитницы Аллы Гербер. Позицию "Другой России" до читателей доносят Гарри Каспаров и Борис Вишневский. Остановимся здесь на мнениях критиков объединенной оппозиции, поскольку Андрей Чернов и Алла Гербер выражают не только свои частные мнения, но и определенные тенденции. Поэтому аргументы, приводимые этими авторами, можно анализировать безотносительно к их личностям и даже конкретным текстам.
Итак, перед нами две наиболее расхожие модели критики "Другой России" и "Марша несогласных". Первая – конспирологическая, вторая – этическая. Часто эти модели накладываются друг на друга и смешиваются, но в случае обсуждаемых нами публикаций они представлены в чистом виде. Андрей Чернов выступает в качестве конспиролога, Алла Гербер как приверженец незыблемых моральных устоев. Согласно конспирологической схеме, "Другая Россия" сознательно или бессознательно помогает Кремлю установить в стране диктатуру и режим чрезвычайного положения. Помощь их заключается в том, что организуемые объединенной оппозицией "Марши несогласных" дают власти повод для насилия.
Особые претензии конспирологи, как правило, предъявляют НБП. По их мнению, активное участие национал-большевиков к коалиции ведет к дискредитации демократического движения и провоцирует Кремль на жесткие меры по отношению кок всем оппозиционерам. Таким образом, получается, что действия НБП и силовых структур дополняют друг друга. Что тут можно сказать? Страхи и комплексы, связанные с нацболами, – типичный пример того, что некоторые социологи называют стереопатией. Хотя НБП уже давно находится в авангарде борьбы за политические свободы, многочисленные пикейные жилеты продолжают твердить о тоталитарной большевистской идеологии, политнекорректной символике, ГУЛАГе и прочих рудиментах прошлого. Раз и навсегда избрав для себя определенную позицию, стереопаты не отказываются от нее даже под давлением фактов. Пытаясь подогнать реальность под существующую в их сознании картину мира, стереопаты остаются безучастными к живой истории, не понимают и боятся ее.
Хотелось бы все же попытаться объяснить таким людям, что левый радикализм – это не НКВД и ГУЛАГ, а критика современных демократических государств за двойные стандарты, делающие многие либеральные права и свободы фиктивными. О том, что эта критика справедлива, ясно свидетельствует вполне лояльное отношение западных лидеров к путинскому режиму. В условиях же полицейской России левый радикализм не только уместен, но и необходим. Совершенно естественно, что такие организации, как НБП и АКМ, вошли в коалицию "Другая Россия" и выступают одним фронтом с оппозиционными системе либералами.
Теперь несколько слов относительно обвинений "Маршей несогласных" в провокационности. Иначе, как скрытой формой пораженчества, такие упреки называть нельзя. По логике "обвинителей", оппозиция при любых обстоятельствах оказывается в проигрыше. Без "Маршей" ее задавят антиконституционными законами, после "Маршей" – введут открытую диктатуру и запретят какую-либо протестную деятельность в принципе.
Выходит, что оппозиции остается сидеть, сложа руки, и дожидаться лучших времен. Все равно, мол, ничего не получится, только людей зря подставим. Подобные мысли близки по духу рассуждениям, что народ в России не созрел до демократии и нужны еще годы и годы, чтобы наша страна встала на путь реальных перемен. Господам критикам необходимо осознать, что у России нет времени "до лучшего будущего". Если перелом не произойдет сейчас, страна неминуемо придет к катастрофе.
Сильно отдают пораженчеством и бесконечные разговоры о судьбе Владимира Путина по окончании его президентства. Многих экспертов и журналистов чрезвычайно занимает вопрос, какой важный пост займет Путин в дальнейшем: станет ли он главой Газпрома, российским Ден Сяо Пином, председателем Конституционного суда или международным спортивным чиновником. Такая постановка вопроса легитимирует будущее Путина и внушает массам уверенность в его безнаказанности. Для радикальной оппозиции досужие беседы о "счастливой старости" нынешнего президента и его окружения неприемлемы.
Как уже было сказано выше, либеральные критики "Другой России" часто используют аргумент из области этики. Точнее из области того, что они понимают под кодексом чести либерального интеллигента. Например, Алла Гербер категорически отказывается стоять в колоннах, над которыми развивается имперский флаг и где присутствуют коммунисты, якобы несущие прямую ответственность за репрессии 30-х годов. До сих пор определенную часть либеральной интеллигенции отпугивают знамена и символика НБП. Некоторые в своих чувствах искренни, иные – просто ищут предлог, чтобы умыть руки.
Когда оппоненты "Другой России" апеллируют к этике, к ним возникает вопрос: почему какая-то группа людей, руководствуясь исключительно идеологическими критериями, присваивает себе право определять, что делать "прилично", а что нет. В мире существует огромное количество людей, у которых, скажем, американский флаг вызывает значительно более негативные эмоции, чем серп и молот, а слово "демократия" ассоциируется не со свободными выборами и независимыми СМИ, а с колоссальным социальным расслоением, коррупцией и несправедливостью. Нужно понимать и чувствовать, что не одни лишь либералы стремятся к свободе. С идеологическим сектантством пора кончать. Борьба за освобождение от диктатуры сегодня общее дело всех людей, осознающих себя гражданами.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
