Захожу в здание Тверского суда. Охрана обыскивает, переписывает паспортные данные, и отправляет на второй этаж в восьмой кабинет. Иду по пустому длинному коридору, бац — одинокая Виолетта Волкова на стульчике сидит. "Вы что здесь делаете?" — спрашиваю. "Я здесь живу". По поводу жалобы очередной пришла. Нужный ей кабинет закрыт. Мой — тоже.
Чуть позже выясняется, что вообще все кабинеты закрыты. А вся судейская камарилья заперлась в "служебном помещении". "Обед у них" — говорит Волкова. — "До которого часа?" — "До двух". Смотрю на часы — время почти полтретьего.
Стучимся. Открывает барышня лет двадцати. Сквозь образовавшийся проём виден стол, на нем винцо и закуска. Сидят, отдыхают. Волкова на взводе. Дверь закрывается с фразой "Обождите". Проходит еще десять минут. Появляется женщина средних лет с пучком на голове. С отрешенным видом, в пол-оборота, объясняет Виолетте, почему жалобу не рассмотрели, и, по ходу, не собираются (я, правда, в юридических нюансах не очень). Волкова почти в бешенстве. Женщина ныряет обратно в помещение и снова запирается на ключ. Виолетта уходит восвояси.
Я стучусь через пять минут. "В восьмом кабинете кто—нибудь будет?" — "Подождите". — "Сколько?" — "Подождите". Продолжают гулять, я жду.
А х-ли делать? Стрелять? Стою прям под дверью, слышу, о чем говорят. В голос ржут над Волковой. Видать, давно знакомы. К Виолетте можно по-разному относиться, я не знаю, какой она адвокат, может и никудышный, но мне ее сегодня просто по-человечески жалко стало. Не лошадиного здоровья, мягко скажем, женщина, как нищенка какая-то обивает пороги, а над ней в открытую издеваются. Передавать скабрезности не буду, противно. Госслужащие, бл-ть.
Меня, впрочем, тоже не жалуют — называют "волосатым в коридоре".
Еще через десять минут выходят, некоторые прям со стаканами. Три девки, старшей от силы лет двадцать пять, дама с пучком, и здоровенный бугай — охранник в бронежилете, чуть ли не сплевывает на пол. Расходятся в разные стороны, на меня ноль внимания. В восьмом кабинете по-прежнему никого нет. Снова начинаю ловить хоть кого-нибудь.
Отлавливаю одну из девок, говорю, мол, я осужденный, 19.3 часть 1, суд прошел без моего участия, хочу постановление увидеть — штраф там, или другое что? Опять брезгливо просит подождать, будто я ей анализ кала принес, и опять не говорит сколько. Малолетка малолеткой, хребет переломать — двумя пальцами можно. Но как, блин? Посадят ведь. Возвращается еще через десять минут с бугаем. Лениво открывает восьмой кабинет, параллельно кокетничая (не со мной, разумеется).
Ищет мою папку. Штраф, слава богу, хотя судила Боровкова. Я говорю, что хочу рассчитаться. Прошу реквизиты. "Поскольку вы вовремя не оплатили, — отвечает, — ваше дело передано судебным приставам. За вами придут". — "Куда?" — "По адресу прописки". — "Когда?" — "Не знаю". — "Так вот же он я. Может я сам к ним схожу? Вам же работы меньше". — "Не знаю ничего. Мне вами заниматься некогда.
К тому же на вас новое дело завести могут — за уклонение от исполнения судебного решения.
Там еще штраф будет". — "Не вопрос, — говорю. — Дайте координаты, где сидят приставы, я съезжу, заплачу сколько надо". — "Вы что, заграницу собрались?" — "Вам какая разница?". — " В общем, не знаю ничего. Придут за вам". Захлопывает дверь. Е-аный ад, господа. Е-аный ад. Как же правы вы были, Виолетта Владимировна. "РежЫм — говно".
! Орфография и стилистика автора сохранены
