Почему в России День Победы празднуется 9 мая, а в Европе — 8 мая? Надо сказать, что 9 мая даже не было последним днем военных действий. Разбросанные по всей Восточной и Центральной Европе немецкие группировки продолжали сопротивление. 10 мая советские войска заняли плацдарм на косе Путцигер-Нерунг (Putziger Nehrung), недалеко от Гданьска; 11 мая была взята под контроль Курляндия; и только к 14 мая было завершено преследование последних немецких формирований, отступавших на запад.
В действительности, завершение военных действий здесь совершенно не при чем. Еще 7 мая около 3 часов ночи, в Реймсе (Reims) (Франция) германское командование, представленное генералом Альфредом Йодлем (Alfred Jodl), подписало Акт о безоговорочной капитуляции.
Акт обеспечивал полную и повсеместную капитуляцию Германии перед войсками союзников и СССР и был принят представителем советских вооруженных сил генералом Иваном Суслопаровым и Союзных (т.е., США и Великобритании) Экспедиционных Сил генералом Уолтером Смитом (Walter Smith). Генерал Франсуа Севез (Francois Sevez) (Франция) поставил свою подпись как свидетель.
На следующий день, т.е., 8 мая 1945 г., пресса стран-союзников триумфально сообщила о долгожданной победе над нацизмом.
Капитуляция вступала в силу 8 мая, в 23:01 по берлинскому времени, но незадолго до указанного времени, уже в Берлине (а точнее, в его предместье — Карлхорсте (Karlhorst)) был подписан еще один акт.
В западной и российской историографии существует несколько точек зрения по поводу того, почему Германии пришлось капитулировать дважды, но ни одна из них не показалась мне убедительной. Советские и российские историки называют процедуру в Реймсе "предварительной", а процедуру в Берлине — "окончательной". На Западе многие считают Реймский Акт — окончательной капитуляцией, а Берлинский — ее ратификацией. Непонятно, чем предварительная капитуляция отличалась от окончательной, равно как непонятно, зачем нужна была ратификация. Проделав небольшое исследование, я пришел к выводу, что "дубляж" был вызван бюрократическими проколами с советской стороны и издержками как нацистской, так и советской приверженности к символике.
Немецкое командование предпочитало сдаться союзникам, а не Советскому Союзу, и потому поспешило в ставку Эйзенхауэра, находившуюся во французском Реймсе. Формально оно сдалось и Советскому Союзу, о чем недвусмысленно указывалось в тексте акта и что было закреплено подписью генерала Суслопарова, но для немцев было важно, что акт капитуляции происходил не на территории Германии и не на территории, занятой Советской (точнее, все еще Красной) Армией.
Сталин капитуляцию принял де факто. Но сразу после подписания тот же Сталин, так любивший церемониал и помпу, дал телеграмму, заявив в ней, что Суслопаров не имел полномочий подписывать акт (сделать это на пару часов раньше ему почему-то не удалось: возможно, телеграф был закрыт на обед или на ужин). Верховный Главнокомандующий посчитал, что символики и церемоний ради капитуляция должна состояться в цитадели врага, в Берлине, поверженном его, сталинскими, войсками, а не в каком-то там Реймсе, где французики угощали вином уже настроившихся на отдых америкосов.
Спорить со Сталиным никто не мог, и 8 мая был принят новый акт. На этот раз с советской стороны его подписал сам маршал Георгий Жуков как представитель Верховного Главнокомандующего, с германской — фельдмаршал Вильгельм Кейтель (Wilhelm Keitel) и еще двое менее значительных начальника, а со стороны Союзников — маршал Артур Вильям Теддер (Arthur William Tedder) (Великобритания) как представитель командования Союзных Экспедиционных Сил (т.е., армий США и Великобритании). В качестве свидетелей свои подписи поставили генерал Карл Спаатс (Carl Spaatz) (США) и генерал Жан де Латр де Тассиньи (Jean de Lattre de Tassigny) (Франция).
Мне удалось раздобыть только один скан русского текста "Акта о военной капитуляции" (он, как и английский, имел официальную силу). Текст воспроизведен здесь, и судя по скану, фамилия генерала Спаатса была в нем по ошибке напечатана как Силатс. Интересно, может ли сейчас какая-либо из сторон заявить на этом основании, что русскоязычная версия акта недействительна, поскольку генерал Силатс ничего не подписывал?
В момент подписания в Берлине было 22:43, в Лондоне и Париже — 21:43, а в Москве — 0:43, т.е. уже наступило 9 мая. У Союзников было две причины отмечать победу 8 мая: если считать Реймский Акт превалирующим, то согласно нему капитуляция вступила в силу 8 числа; но если считать, что превалировал Берлинский Акт, то и он вступил в силу 8 мая: в общем, восьмерка — она везде восьмерка, а не девятка.
Но в России (а вслед за ней — и в странах СНГ) так не думали, считая, что дату капитуляции надо определять по московскому, а не местному времени. В этом мы видим еще один пример того, что не только логика русского человека весьма отлична от западной, но и его представления — тоже. Возможно, в 1945 еще были свежи воспоминания о юлианском календаре и "старом стиле". Возможно, еще не забыли, что Рождество на Руси справляют позже, чем на Западе. Ведь рациональней следовать времени того места, в котором происходит событие, чем времени того места, в котором об этом событии узнают. Поэтому в авиа и прочих билетах время прибытия указывается по месту прибытия, а не месту отправления (кстати, последнее не совсем верно применительно к некоторым видам российского транспорта: помнится, я не попал на обратный рейс микроавтобуса из Хельсинки в Питер именно потому, что время возвращения было указано по московскому, а не хельсинскому времени).
Взятие Зимнего дворца большевиками имело место глубоким вечером 7 ноября по московскому, а точнее — питерскому, времени (25 октября по старому стилю), но в Сибири, на Дальнем Востоке и Приморье, к тому моменту уже наступило 8 ноября. Стало быть, День Согласия и Примирения, как теперь почему-то называется День Октябрьской Революции, к востоку от Урала нельзя отмечать 7 числа. Но ведь на земле 24 часовых поясов, и, если следовать этому нелепому правилу, путаница возникнет превеликая. В Новой Зеландии выяснится, что здания-близнецы рухнули не 11 сентября, а 12. В Калифорнии Рождество придется справлять 24 декабря, и так далее.
И сегодня, как российские журналисты, так и общественное мнение полагают, что во вторичной капитуляции Германии была принципиальная необходимость и был заложен большой смысл. Россиянам все еще кажется, что Союзники пытались украсть победу у советского народа, что Запад не учел интересов СССР при подписании акта в Реймсе, что Великобритания и США вообще там были не при чем и не заслужили того, чтобы считаться настоящими победителями, ибо в войне погибло гораздо меньше англичан и американцев, чем советских людей.
Столетиями россияне обижаются на то, что коварные западяне везде и всегда обманывают русского человека, отличающегося, как известно, чрезмерной доверчивостью и простотой душевной: везде ему чего-то не додают, хитростью выпихивают с рынка идей и достижений, лишают лавров то за изобретение радио и телевиденья, то за открытие Антарктиды. Но меня удивляет даже не это, а то, насколько мало журналисты, писавшие о двойной капитуляции, владеют вопросом. Судя по всему, информацию они черпали из других, такого же рода журналистских пересказов и перезвонов. Кое-где генерал Суслопаров назван лишь свидетелем подписания, а не участником; кое-где утверждается, что акт обеспечивал капитуляцию лишь войскам Союзников, а не советским войскам; кое-где Реймс считается немецким, а не французским городом (статья Сергея Турченко в "Свободной прессе" (свободной от кого?) — пример такой обиженности, некомпетентности и антизападной тенденциозности. Выходит, что почти никто из авторов даже не удосужился прочитать текст Реймского Акта.
Но вернемся ко второму подписанию. Может, дело в том, что Сталин, будучи большим энтузиастом насаждения советской эзотерики, был еще и не чужд нумерологии? Не исключено, что, родившись 18 декабря (не 21, как было принято считать в советской историографии), он питал пристрастие к числу 9 (сумме единицы и восьмерки) и потому посчитал 9 мая более подходящей датой для праздника. Но скорее всего, резон в действиях Сталина был один — не делиться праздником с Западом.
Любопытно, что теперь, 68 лет спустя, когда происходит истеричная переоценка отечественной истории (у России ведь, как известно, непредсказуемое прошлое), и особенно редактирование (под руководством Мединского) фактов, связанных со Второй Мировой Войной, когда одни российские ветераны демонстративно отказываются от военных наград, другие — просят американское гражданство, а третьи получают компенсацию от правительства Германии, правомерность выбранной даты для празднования победы никем не подвергается сомнению. Вся страна продолжает жить в мире мифологем, созданных Сталинской эпохой.
Впрочем, выбор даты не умаляет значение победы, одержанной Советским Союзом, да и переносить праздник на 8 мая уже нет никакого смысла, хотя не исключено, что когда-нибудь в России займутся и этим.
! Орфография и стилистика автора сохранены
